Я думала: что это ― бог,
А оказалось ― сонная рожа!
Ах, милый череп, Игорек,
Я помертвела как рогожа.
Как смеет называть меня ежом,
И ежик гладить мой паучьей ручкой.
И мордочку подслепую крестит кротом,
И на бульваре угощать «сипучкой»?!
За что же так меня судьба халтура
Обидела, как девочку, сломав коньки?!
Ах, видно я была немножко втюримшись
Зато теперя об ладонь ломаю ноготки.
Ах, мама, родная! Еще я не знала такой боли
Как будто бы опять
Связали руки и винтят…
Что ж, «на панели мне лазрецься цто ли»?!
А впрочем, все туман и все тече-е-ет…
И жизнь сгущается под прессом…
Узнай же, милый Игорек,
Мы зародили тут
аншлаговую пьесу.
А оказалось ― сонная рожа!
Ах, милый череп, Игорек,
Я помертвела как рогожа.
Как смеет называть меня ежом,
И ежик гладить мой паучьей ручкой.
И мордочку подслепую крестит кротом,
И на бульваре угощать «сипучкой»?!
За что же так меня судьба халтура
Обидела, как девочку, сломав коньки?!
Ах, видно я была немножко втюримшись
Зато теперя об ладонь ломаю ноготки.
Ах, мама, родная! Еще я не знала такой боли
Как будто бы опять
Связали руки и винтят…
Что ж, «на панели мне лазрецься цто ли»?!
А впрочем, все туман и все тече-е-ет…
И жизнь сгущается под прессом…
Узнай же, милый Игорек,
Мы зародили тут
аншлаговую пьесу.