Для московских ребят заготовлена властью присяга,
да не знает никто ― где припрятана эта бумага.
Но не даром в испуге тетради разбухли, тонки,
и ночных папиросок в квартирах снуют колонки.
В глубине этажей/ натянулись упругие сети,
потому шепотком окликаем подруг на рассвете,
погорельцами бродим тишком по арбатской золе,
и пустые бутылки, как кегли, гремят на столе.
У московских ребят/ прилетевшие с Севера книги
и покрытая патиной соль соловецкой вериги,
а крещеные в тридцать ― повесили крестик на грудь.
Так давайте скорей собираться в таинственный путь.
У пяти пристаней/ укрепляются прочные снасти,
чтобы в их полотне трепетало упруго ненастье,
чтобы в трюмах столицы, не жалуясь на тесноту,
уносилась душа/ по блаженным волнам/ в пустоту.
1976