VI.
… На правом ли, на левом клиросе
иль прямо на алтарной створке
в резьбе так много яблок выросло,
как под припеком на пригорке.
Так горячо и тесно на сердце,
что солона под веком дужка.
И все-таки в лампаду маслица
долей, угрюмая старушка,
косящая на неугодного,
как на подверженного сглазу.
Еще бы ― столько греховодного,
во мне за год скопилось сразу!
Теперь пора в дорогу черную.
Уже стучат в ушах колеса,
Не перегнуть судьбу упорную,
так мощно выросшую косо,
как будто кто-то воздух выстудил
в неловком ожиданье чуда.
Зато теперь, скажу по истине,
как ни сжимай мошну, Иуда,
своими пальцами паучьими,
а на колени не поставишь.
Глядишь, за неименьем лучшего
и я ― одна из Божьих клавиш.
До слез вдыхаю мглу небесную,
передметельную густую
и, догрызая пайку пресную,
все благодарнее Кресту я.
28.2. 82
… На правом ли, на левом клиросе
иль прямо на алтарной створке
в резьбе так много яблок выросло,
как под припеком на пригорке.
Так горячо и тесно на сердце,
что солона под веком дужка.
И все-таки в лампаду маслица
долей, угрюмая старушка,
косящая на неугодного,
как на подверженного сглазу.
Еще бы ― столько греховодного,
во мне за год скопилось сразу!
Теперь пора в дорогу черную.
Уже стучат в ушах колеса,
Не перегнуть судьбу упорную,
так мощно выросшую косо,
как будто кто-то воздух выстудил
в неловком ожиданье чуда.
Зато теперь, скажу по истине,
как ни сжимай мошну, Иуда,
своими пальцами паучьими,
а на колени не поставишь.
Глядишь, за неименьем лучшего
и я ― одна из Божьих клавиш.
До слез вдыхаю мглу небесную,
передметельную густую
и, догрызая пайку пресную,
все благодарнее Кресту я.
28.2. 82