Нахлобучив на темя островерхую шляпу
и в костюме охотника цвета спаржи,
собирались на тягу. / А внизу по этапу
бурлаки на веревке тянут тушу баржи.
Это стон или песня? / С крутого обрыва,
обдираясь о камни, как не броситься вниз?
Приземлился удачно. Вскочил торопливо,
и, раздвинув кустарник, задрожал, как Улисс.
Бурлаки отдыхали. / Вскипала ушица,
Шоколадные спины… Холстяные порты…
Он глядел сладострастно/ в задубелые лица,
в обожженные мутной ушицею рты.
… Стали голы подобны игральной монете,
на чужие купоны похожи века,
но не раз раздавались в его кабинете
то бессильные стоны,/ то удар кулака.
Вот в такие минуты/ господа нигилисты:
приходились, должно быть, ему по нутру
(петербургские ночи чересчур серебристы) ―
и, стуча сапогами,/ звали Русь к топору.
… Сколько б каждый сезон ни стреляли бекасов,
ни дарили нарядов Панаевой г-же,
завсегда оставались/ товарищ Некрасов
верным Музе печали и гнева в душе!