В пустыне
Коричневая твердь ― гигантская ириска
скалы, приподнятой над чащей тамариска
с блеснувшей ящеркой ― рыбешкою в пруду,
как будто близок миг, когда к тебе приду,
без дрожи в голосе поведать не умея
про этот тамариск и маленького змея.
Холмы и впадины слабеющей пустыни
с боков потрескались, подобно коркам дыни.
Колючки крошечной жесток укус в пяту.
Соленый суховей на веках и во рту,
где высохший язык устал просить поблажки,
но нечем окропить его из теплой фляжки.
Над дремлющей землей приподнимая полог,
на миллионы лет здесь счет ведет геолог.
Но так высок зенит и неизменен час,
что, кажется, хитрец обсчитывает нас,
спортивной кепочкой прикрыв нагое темя,
тасуя бытие и подгоняя время.
1977