Я за эти-то годы привык бичевать,
по ничейным углам, где хочу, ночевать,
переслаивать явью мороку,
утекать из столицы на явочный свист
присносущного ветра, где берег скалист
западает в осоку.
Но когда я к тебе возвращался опять
и монетку попрытче спешил отыскать
на ступени вокзала,
все глядел на опухлость на милом лише,
на привет, искаженный в табачном кольце,
нам чего-то мешало.
… Каждый жест столь таинственно преображен,
словно я в леденящую глубь погружен
наподобье моллюска,
где среди под волной обитающих жен
шевелит студенистою мантией в тон
полудева-медузка.