Марсово поле и начал речь:
«Октябрь и багровая слава былого!
Финский гранит поет о былом.
О песня гранита! Без признаков слова
мы отзвук и смысл ее узнаем».
Площадь раскинулась белой пустыней,
по ней пробегает блеск слюдяной,
и колкий ветер с Ладоги синей
звенит средь безмолвья струной ледяной
Он гонит туда, где, закованный в латы,
фельдмаршал Суворов шагает к реке:
и шлем косматый, и плащ крылатый,
и меч России, зажатый в руке!
Но я не могу уйти до рассвета,
пока не запомню их наизусть ―
высоких могил простые приметы:
треснувший камень, чахлый куст.
Только когда вышина седая
над Невой и мостами прольет рассвет,
уйду обратно, в сугробы ступая,
в сугробах крутых оставляя след,
чтобы потом, встречая миражи,
прошедших боев вспоминая пыл,
Марсово поле, воспеть тебя же,
холодные камни твоих могил.
1928
«Октябрь и багровая слава былого!
Финский гранит поет о былом.
О песня гранита! Без признаков слова
мы отзвук и смысл ее узнаем».
Площадь раскинулась белой пустыней,
по ней пробегает блеск слюдяной,
и колкий ветер с Ладоги синей
звенит средь безмолвья струной ледяной
Он гонит туда, где, закованный в латы,
фельдмаршал Суворов шагает к реке:
и шлем косматый, и плащ крылатый,
и меч России, зажатый в руке!
Но я не могу уйти до рассвета,
пока не запомню их наизусть ―
высоких могил простые приметы:
треснувший камень, чахлый куст.
Только когда вышина седая
над Невой и мостами прольет рассвет,
уйду обратно, в сугробы ступая,
в сугробах крутых оставляя след,
чтобы потом, встречая миражи,
прошедших боев вспоминая пыл,
Марсово поле, воспеть тебя же,
холодные камни твоих могил.
1928
