Боже мой, ни облачка на небе
И, смотри, ни тучки на душе.
На коньках во всем великолепье
Стайер так идет на вираже.
Он летит, выбрасывая руку,
Ногу ставит за ногу, кренясь,
Презирая горе и разлуку,
Обрывая с этим миром связь.
Только лед и только чудный скрежет,
Только чудный скрежет, только лед.
И душа, как этот конькобежец,
Подалась всем корпусом вперед.
Пробегая скользкою межою,
Отражаясь в матовом стекле,
Видишь, тело может стать душою,
Прислониться к небу на земле.
Я люблю евангельские притчи
С обращеньем к данности земной,
Преломленье это полуптичье
Длинных рук, лежащих за спиной.
Неужели выдохнется нега,
Спустят с верхней палубы нас в трюм?
Неужели он после забега
Тоже будет мрачен и угрюм?