От будничной житейской суеты,
От помыслов слепых и суеверных
Иду туда, где расцвели цветы
Житья святых, пророков, старцев верных.
Лежат оковы на моей гордыне,
Я помню, ― лапами взял камень лев,
Чтоб облегчить Петра, прожившего в пустыне,
Когда его терзал суровый княжий гнев.
И князь, увидя, как покорно звери
Идут из нор своих на старца зов,
Припал к нему, моля о новой вере,
Обогатив собою Божий лов.
Так некогда здесь на земле неплодной
Цвела цветами мучеников кровь,
Лизал их раны дикий лев голодный,
И к муке шли они с душой свободной,
Как Божьей милостью пойдем мы вновь.
От помыслов слепых и суеверных
Иду туда, где расцвели цветы
Житья святых, пророков, старцев верных.
Лежат оковы на моей гордыне,
Я помню, ― лапами взял камень лев,
Чтоб облегчить Петра, прожившего в пустыне,
Когда его терзал суровый княжий гнев.
И князь, увидя, как покорно звери
Идут из нор своих на старца зов,
Припал к нему, моля о новой вере,
Обогатив собою Божий лов.
Так некогда здесь на земле неплодной
Цвела цветами мучеников кровь,
Лизал их раны дикий лев голодный,
И к муке шли они с душой свободной,
Как Божьей милостью пойдем мы вновь.