Мы облаком соленой пыли
Дышали на заре, впотьмах,
Пролетая морские мили
На вздыбленных кораблях;
И воспаленными глазами
Из-под ладони глядели вдаль:
Где же, наконец, за морями ―
Грааль! Грааль!
И ветер ― огромный ворох ―
Шевелил прядь волос,
А на знаменах ― лилейный шорох
И пригоршни роз.
От бедной земли за туманом
Воздушный мачтовый лес
Летит, летит по океанам
На голубые холмы небес.
И вот ― посреди вселенной,
Клубящейся, как дым,
Встает розовостенный
Небесный Йерусалим.
О, слышать нельзя без волненья
В лазури среди облаков
Хлопанье крыльев и пенье
Городских петухов.
Как блудный сын, как нищий,
Мы смотрим на райский град,
На ангельские жилища,
На пальмы и виноград.
Но ради небес умирая
На охапке железных пик,
Мы думаем не о рае, ―
О земле наш последний крик:
Только земля, земное,
Черная, дорогая мать,
Научила любить голубое
И за небесное умирать.
Дышали на заре, впотьмах,
Пролетая морские мили
На вздыбленных кораблях;
И воспаленными глазами
Из-под ладони глядели вдаль:
Где же, наконец, за морями ―
Грааль! Грааль!
И ветер ― огромный ворох ―
Шевелил прядь волос,
А на знаменах ― лилейный шорох
И пригоршни роз.
От бедной земли за туманом
Воздушный мачтовый лес
Летит, летит по океанам
На голубые холмы небес.
И вот ― посреди вселенной,
Клубящейся, как дым,
Встает розовостенный
Небесный Йерусалим.
О, слышать нельзя без волненья
В лазури среди облаков
Хлопанье крыльев и пенье
Городских петухов.
Как блудный сын, как нищий,
Мы смотрим на райский град,
На ангельские жилища,
На пальмы и виноград.
Но ради небес умирая
На охапке железных пик,
Мы думаем не о рае, ―
О земле наш последний крик:
Только земля, земное,
Черная, дорогая мать,
Научила любить голубое
И за небесное умирать.