Погибель крадется, как хитрая воровка.
Московский загород. Мороз и тишина.
Сияет Сириус, как синяя спиртовка,
Когда спиртовка зажжена.
И в стройном космосе свои, наверно, страхи.
При этой тихости навряд ли я усну.
Но ямб навязчивый и робкий амфибрахий
Со мной разделят тишину.
И одиночество, и ужас им доверю,
Разлад, сумятицу, российскую тщету,
Опять подобную затравленному зверю,
Стремящемуся в темноту.
Всегда голодная, холодная воровка,
Смерть тихой сапою ступает по земле ―
На амфибрахии затянута верёвка,
И ямб качается в петле.
Но кто я, собственно ― кликуша иль шутиха?
Откуда Сириус, оттуда и петля.
Всё образуется ― потрескивает тихо
И звёздный спирт, и снежная земля.
1993