Твой поезд ушел. А ты все бредешь вослед,
Вникая не в будущее, а в синичий посвист.
О смерти не думается на износе лет.
Серебряно эхо. Хотя был железен поезд.
Пробоина в детстве от бомбы той Мировой.
Из разных вагонов состав судьбы сформирован, ―
В решетках и без. Коммуналка, психушка, конвой, ―
И каждый твой шаг расшнурован и пронумерован.
Но к черту подробности. Все было как у всех,
Не лучше, чем у других, и ничуть не плоше.
Серебряно эхо. И надо же, как на грех,
Забили все палочки солнца по облачной коже.
И клавиши-шпалы бренчат и вдоль потолка,
Фальшивят и ветер и сосен смычковые скрипы.
Во мне какофония невыводимей пятна,
Оставленного мазутом иль мозгом рыбы
Каспийской. Но тут ни при чем апшеронский тупик.
Лет сорок буксуешь округ семиглавой столицы.
Серебряно эхо. Откуда же хаос возник?
Во всем виноваты Стрелочник да синицы.
1996
Вникая не в будущее, а в синичий посвист.
О смерти не думается на износе лет.
Серебряно эхо. Хотя был железен поезд.
Пробоина в детстве от бомбы той Мировой.
Из разных вагонов состав судьбы сформирован, ―
В решетках и без. Коммуналка, психушка, конвой, ―
И каждый твой шаг расшнурован и пронумерован.
Но к черту подробности. Все было как у всех,
Не лучше, чем у других, и ничуть не плоше.
Серебряно эхо. И надо же, как на грех,
Забили все палочки солнца по облачной коже.
И клавиши-шпалы бренчат и вдоль потолка,
Фальшивят и ветер и сосен смычковые скрипы.
Во мне какофония невыводимей пятна,
Оставленного мазутом иль мозгом рыбы
Каспийской. Но тут ни при чем апшеронский тупик.
Лет сорок буксуешь округ семиглавой столицы.
Серебряно эхо. Откуда же хаос возник?
Во всем виноваты Стрелочник да синицы.
1996