ВПЕРВЫЕ В КРЫМУ
Рифмы мои, простодушные, будто дельфины,
Вы не сердитесь, что так затянула меж вами дорогу-строку, ―
Это длина моей скорби. Ни в чём не повинны,
Вы развлекайтесь на море, а я не могу.
Видимо, зря затевала поездку такую,
Думала ― под кипарисами горе развею, но вот
Вместе с горами, и морем, и небом тоскую:
Где он, столетьями здесь обитавший народ?
Люди ― не птицы, не летные переселенцы,
А выселенцы из отчего края. О где они, где,
Ласточкобровые жёны, мужи и младенцы.
Что отражалось в солёной и пресной воде.
Здесь по-татарски лишь речка шумит без опаски,
Тени от крыш плоскодонных плывут по ступеням реки,
Камни на дне, словно фески кофейной окраски.
Блики в волне, словно ярких расцветок платки.
Здесь от изгнанников ― только давильни и вина
Давности полустолетней в глубоких, как сон, погребах.
Ластами, рифмы, не бейте по аквамарину, ―
Скоро отплачусь, и соль отскрипит на зубах.
Нет, не отплачусь! Но вас я друг к другу приближу,
Рифмы мои, недовольные длинной разлукой-строкой.
Может, на плоскую крышу взберусь и увижу
Тех, кого видит во сне виноградник сухой.
1983