Всё внешность, всё углы, всё страшно, плоско, ложно,
Как ты, буддийский бог, бесстрастнейший кумир!
Но не хочу, чтоб был тот необъятный мир,
В котором надо брать все вещи осторожно,
Как циник и маркиз, почтительно-безбожно.
Он из папье-машэ, он в Сан-Суси ― Памир!
Мы знали Океан, подвалы и гаремы,
Мы плакали от струн, мы жили с мудрецом,
И вот пред истиной стоим лицо с лицом.
Развратные рабы обрындевшей триремы,
Мы, честно-низкие, бессмысленны и немы,
В немом неведомом ворочаем веслом.
Пусть рядом брат, сестра!.. Мы не сотрем со лба
У них печаль и пот такого же раба.
Надменность гибнуших ― не звякать нежным звоном!
Тебе мы молимся, о фатум, о сова!
И ни изяществом, ни мыслью и ни стоном
Мы не напудрим мир, дарованный Законом.