ПУСТЫНЯ И Я
Третий день/ Мне в лицо,/ Задыхаясь,/ Дышала пустыня.
Солнце шло за луной. / Это были/ Пустые шары.
Пустота громоздилась,/ Предметы казались простыми.
Шли гуськом караваны/ В Герат/ И Мазар-и-Шариф.
Человек понимает,/ Что надо/ Когда-нибудь/ Сдохнуть.
А верблюды привыкли:/ Ведь надо же/ Что-то нести.
Человек нагружает/ Верблюжьи горбины/ И лохмы.
А верблюды качаются,/ Как человеческий стих.
Даже ястреб устал/ И твердит/ Байроническим тучам:
«Отчего мне так трудно/ Летать/ На просторе пустом?
Снизу/ Я интересен,―/ Такой отщепенец вертучий.
Сверху/ Мне интересен/ Паршивый сурок за кустом».
Я не ястреб, конечно,/ Но стану печальным/ Отныне:
Великански велик/ Этот мир/ Человеческих дум,
Шум людского песка,/ Вековечная слава/ Пустыни,
Слава рыжих валов,/ Пожиратель культур―/ Кара-Кум.
Я не ястреб, конечно,/ Но что-то такое
Замечал иногда,/ Отражаясь/ В больших зеркалах.
Доктор/ Мне прописал/ Лошадиную дозу покоя.
Есть покой,/ Есть и лошадь,/ А дозу/ Укажет Аллах.
Я, пустыня и солнце… / Остаемся:/ Мы вечные―/ Трое.
Остальное,/ До жизни включительно,―/ Вдалеке.
Запевают ветра,/ Происходит рожденье героя.
Я приветствую череп,/ Лежащий/ На древнем песке.
«Человек! ― говорю я. ―/ Братишка! / Поэт! / Архитектор!
Инженер Сассанидов! / Юрист Тамерлановых орд.
Абсолютно белея,/ Принимаешь ты/ Солнечный нектар,
А когда-то под солнцем/ Был черен,/ Прожорлив и горд.
Где арыки твои,/ Города твои,/ Стены твои/ И бойницы,
Водоемы твои,/ Инженер? / Все покрыли пески.
И классически грустная птица
На развалинах/ Делает сцену/ Пернатой жене.
Так и мы,―/ Я сказал/ И хотел удалиться/ В барханы, чтобы чашу сомнений/ Испить/ До последнего дна,
Чтобы сделаться путником/ Или пустынным ханом,
Чтобы ночь,/ Одиночество/ И луна.
Но почтенные путники/ Путешествуют/ В третьем классе
С тайной мыслью―/ Поменьше вниманья/ На себя обратить,
А последнего хана/ Я видел недавно/ В сберкассе, ―
Он слюнявил бумажки/ И ругался/ На бюрократизм.
Это все только/ Присказка. / Сказка/ Стоит и хохочет.
Уважаемый доктор! / Покой―/ Это не в духе моем.
Романтический ястреб,/ Смотри на сурковые кочки!
И, последний из ханов,/ Подписывайся/ На заем!
Светоносный закат/ Похож/ На гигантскую карту,
Очертанья морей/ Плывут/ В неземной тишине.
На земле/ Полыхают костры/ Изыскательских партий,
На земле/ Распивает чаи/ Водяной инженер.
Час закатной звезды. / Пески/ Багровеют и стынут.
Миллиарды песчинок/ Звенят,/ Осыпая Узбой.
Мы один еще раз/ Нападем на тебя,/ Пустыня.
Это будет/ Последний/ Песчаный бой.
Мы пойдем на тебя,/ И лопаты/ Заблещут от злости,
Хлынут травы/ И листья/ Зеленой ордой.
Ты начнешь/ Отступать,/ Огрызаясь/ Камнями и костью
Погребенных племен/ И вымерших городов.
А когда через Азию/ Руки протянут/ Народы,
Боевыми клинками/ Границы срубив, ―
Зелень двинется/ Дальше,/ Каналами ринутся воды
И пойдут,/ Клокоча,/ На Герат/ И Мазар-и-Шериф.
(1931)