Аскет! ты некогда в пустыне,
Перед величьем божества,
Изрек, восторженный, и ныне
Еще не смолкшие слова:
«Жизнь эта ― сон и сновиденье,
Мираж среди нагих песков;
Лишь в смерти ― полное забвенье
Всей этой лжи, успокоенье,
Сон в лоне бога ― и без снов».
Ты прав, мудрец: всё в мире тленье,
Всё в людях ложь… Но что-нибудь
Да есть же в нас, что жаждет света,
Чему вся ложь противна эта,
Что рвется в Вечность проглянуть…
На все моленья без ответа,
Я знаю, Время мимо нас
Несет событья, поколенья,
Подымет нас в своем стремленье
И в бездну бросит тот же час;
Я ― жертва вплоть и до могилы
Всей этой бешеной игры, ―
Ничто пред Разумом и Силой,
В пространство бросившей миры, ―
Но говорит мне тайный голос,
Что не вотще душа моя
Здесь и любила, и боролась:
В ней есть свое живое я!
И жизнь ― не сон, не сновиденье,
Нет! ― это пламенник святой,
Мне озаривший на мгновенье
Мир и небесный, и земной,
И смерть ― не миг уничтоженья
Во мне того живого я,
А новый шаг и восхожденье
Всё к высшим сферам бытия!
1893