ПОЭТ И ЦВЕТОЧНИЦА
(Гетевская элегия)
Она
Высыпь цветы из корзины у ног моих, милый,
Сядь и уж мне не мешай!.. Скоро смеркаться начнет.
Он
Что за хаос вкруг тебя! И над ним, как Любовь, ты склонилась,
Мыслью готова в него жизнь и гармонию влить!
Она
Розы не трогай: чудесные розы! Из них загляденье
Выйдет венок ― и тебе этот венок я подам!
Он
Как мне забавно всегда! На пиру ты венок мне подносишь!
Я равнодушным кажусь ― сам же весь занят тобой!
Она
Ты не глядишь на меня, но я чувствую взгляд твой горячий…
Точно сребристую сеть я за собой волочу!
Он
Это влечет тебя сердце мое в уголок наш укромный,
Где ты ― как Флора в цветах, и у колен твоих я.
Она
Да, а сойдемся мы здесь ― от меня ты уж мыслью далёко!
Вот и теперь не глядишь… Что же ты вдруг замолчал?
Он
Вот что я вспомнил: был Павзий, художник; любил он Гликеру;
Плесть мастерица была эта Гликера венки.
Она
Это ― как будто бы мы! Только ты не художник, а лучше ―
Фебом любимый поэт! гордость и слава Афин!
Он
Эту Гликеру прелестнейшей девушкой, милым ребенком
Он всю в цветах написал ― и обессмертил себя!
Она
Что же? и ты обессмерть себя славной поэмой!.. Я часто
Думаю: что бы тебе нашу любовь описать?
Он
Павзий ― счастливей! черты своей милой Гликеры он кистью
Мог передать, а в стихах ― как опишу я тебя?
Она
Вот ты как сделай: пусть в Индии будет, где звери и птицы
Дружно с людьми говорят, много где всяких чудес!..
Он
Странно! с любовью в разлад вдохновенье идет у поэта:
Кажется ― как я люблю!… и ― хоть бы песнь! хоть бы стих!
Она
Жил там волшебник; малюткой царевну похитил… Малютка
Стала цветы продавать; только однажды был пир…
Он
Царский был сын на пиру; он влюбился, и кончилось свадьбой!
В сказках всегда это так… только немного старо…
Она
Нет, не старо! Можно выдумать ряд приключений чудесных…
Как он умом и мечом чары умел победить…
Он
Бился с гигантами! Конное, пешее войско с слонами,
Тьмы колесниц золотых в бегство один обратил!
Она
Ты только шутишь со мной!.. А молчанье твое мне ужасно!..
Помнишь ли ты на пиру первый венок мой тебе?
Он
Этот венок и теперь у меня над кроватью хранится…
Первый, который ты мне, пир обходя, подала?
Она
Помнишь, венчая твой кубок, я почку в вино уронила;
Выпив вино, ты сказал: «Дева! цветы ― это…»
Он
Как же!.. И с маленьким женским лукавством, и детски краснея,
«Пчелки, ― сказала ты, ― в них мед достают, а не…»
Она
Если с тех пор твоя муза молчит, ты угрюм и несчастлив,
Значит, то правда, что жизнь я отравила тебе?
Он
Полно, мой друг, я молчу лишь от счастья!.. Как музыка, нежный
Голос твой мне прозвучал ― там, средь, мужских голосов!
Она
Лучше б молчать мне и пчелок не трогать! ведь к этому слову
Рыжий придрался Тимант, крикнул: «И шмель не дурак!»
Он
Гнусный Силен!.. и облапил тебя, как медведь! Покатилась
В угол корзина твоя… все разлетелись цветы!..
Она
Как он меня напугал!.. Только слышу: «Оставь ее, циник!»
Вижу ― ты с места вскочил, светел, как сам Аполлон!
Он
Он не сробел, а держал тебя, белые зубы оскалив,
Легкое платье твое по пояс с плеч разорвал…
Она
Ужас! как бросишь в него ты серебряным кубком!.. Я помню,
Как он о череп его звякнул и прыгать пошел!..
Он
Гнев и вино ослепляли меня!.. Но успел разглядеть я,
Как ни старалась ты скрыть, круглое… это плечо…
Она
Ах, что за шум поднялся! весь облитый вином, он затрясся,
С мокрых волос по лицу кровь заструилась ручьем…
Он
Только тебя я и видел!.. в слезах, на полу, на коленях,
Платье одною рукой ты собирала на грудь…
Она
Блюдо, тарелки в тебя полетели, звеня и блистая!
Точно взбешенный Аякс, всё он ломал вкруг себя!
Он
Только тебя я и видел!.. как быстро другою рукою
Ты подбирала венки, взором за нами следя…
Она
Доброе сердце! ты думал, меня ушибут… а хозяин
Ярость обрушит на мне, ― встал и меня заслонил!
Он
Пестрый ковер перекинул я на руку, точно готовясь
В битве с свирепым быком бросить ему на глаза!
Она
Я ускользнула, увидя, что гости вступились, стараясь
За руки вас удержать, вместе стыдя и моля.
Он
К счастью, всё кончилось смехом ― вскочил и трагическим тоном:
«Что вы, ахейцы!» ― нам речь стал говорить Диоген.
Она
Этот седой Диоген претворяется только сердитым;
Право, душа у него, кажется, вовсе не зла!..
Он
Он успокоил всё шуткой… Но тщетно тебя я хватился!
Три дня тебя я искал! три дня на рынке бродил!
Она
Я со стыда не могла показаться… Ведь все меня знают,
Любят ― и вдруг обо мне в городе говор пошел.
Он
Много я видел венков, много видел цветов и цветочниц,
Не было только одной ― маленькой Лиды моей!
Она
Дома венки я сплетала… рядком их, бывало, развешу…
Вот и теперь они тут… все уж засохли давно!
Он
Где ты живешь, переспрашивал женщин, старух я на рынке,
Даже гуляк и повес ― все становились в тупик!
Она
Вечер, бывало, сижу я, гляжу на веночки и плачу…
Ночь подвигалась… цвета гасли один за другим…
Он
В горе, усталый, к богам я взывал, к Аполлону взывал я:
«О сребролукий! да где ж? где же укрылась она?»
Она
Всё мне казалось, что вот ты войдешь… и что буду я делать?
С тайной надеждой пошла на площадь я наконец…
Он
Я уж давно там бродил… насмотрелся, наслушался вдоволь!
Рыба, плоды, петухи! крики ослов и старух!..
Она
Что там за шум был, когда я тебя наконец увидала?
Он
Право, не знаю… Но вдруг ты мне мелькнула в толпе…
Она
Точно в челне сквозь высокий тростник, в тесноте ты пробился…
Он
И очутилися вдруг в шумной толпе мы одни!
Она
Помню, я слышала только, как сердце в груди моей билось…
Он
Рядом пошли мы с тобой… в очи друг другу глядя…
Она
Так, как теперь ты глядишь, и с такою же тихой улыбкой…
Он
Как ты прекрасна была, солнцем облита живым!
Она
Вышли мы за город…
Он
Море блистало в дали серебристой…
Она
Всё это, милый, теперь кажется сказкою мне!
Он
И без волшебника сказка! без царского сына, царевны!
Она
Это ― поэма, мой друг!
Он
Милая Муза моя!
Она
Тише! венки изомнешь… О, как скоро стемнело сегодня!..
Как же хорош и как смел на этом пире ты был!