Когда осенний пламень вспенивает лес,
Его не потушить/ Сентяб[о]рьским дождем
(В воде пылает/ Красная и золотая/ Шелуха).
Когда душа заполыхает,
Пылают кости в теле
И кровь вскипает в нем.
О, дни сумятицы и суматохи
(Жить в эти дни―/ Такое счастье и такая честь).
Мы были молоды и безрассудны,
Мы называли страстью ― похоть
И гневом ― месть.
Ах, непривычен для очей
Холодный лик тишающей страны
(Нам кажется: мы.
Мы чужды ей,
Мы ей враждебны).
Прощай, дух ветра и богемы.
Тупыми языками красных кирпичей
Зализывает город раны,
Вставляя щегольской монокль
В пустые веки рам.
И вот: как бы нетопленая печь,
Мое обложенное изразцами тело.
(Должно быть. / Не вскипает кровь и кость не полыхает,
Когда недвижима душа.
Должно быть,/ Тогда в небо/ Дышит
Дыханьем/ Ледяного погреба)…
Уже:/ Любовной грусти вороха
Завьюживают/ Зрелые сердца
(У нас еще/ Они немолчно тараторят,
А кое у кого―/ Остужены и немы) ―
Любовной грусти вороха,
Когда воспоминаем мы
О днях сумятицы и суматохи.