Угаснули волшебные чертоги,
Пустеет Петергофский сад.
До городских ворот, во всю длину дороги,
Различных экипажей ряд
Тихонько движется. Все дремлют или спят.
Близ Стрельны в пень три стали клячи, ―
Ни с места, хоть убей!
«Провал возьми! Какие неудачи! ―
Ворчит в карете бас. ― Отворь-ка, Тимофей.
Жена, ведь вылезать придется из кареты!»
― «Ах батьки-светы!
Неужто с дочерьми тащиться мне пешком?
Нельзя ли как доехать, хоть ползком?»
Барин
(с сердцем)
Доехать!.. Знаем эти песни!..
Ну что? Нейдут?
Слуга
Нейдут, сударь, хоть тресни!
Барин
Да что без шляпы ты? Куда ее девал?
Слуга
Не знаю-с. Видно, я вздремал
И обронил.
Барин
Зевака!
Чтоб завтра же была, на собственный твой счет!
Как, плут, не потерял ты фрака!
Без памяти, бездельник, пьет!
Слуга
Помилуйте-с! Во рту и капли не бывало.
Барин
Молчать!.. Нет, видно, нам пришлось пешком идти
На лошадей надежды мало,
Других же здесь нельзя найти.
Мы самовар вперед отправим с Тимофеем,
Вон там, за рощицей, согреем,
А после чаю отдохнем,
И к вечеру, авось, и к дому добредем.
Между 1825 и 1830, (1842)