АВТОБУСОМ ПО МОСКВЕ
Десять прошло. / Понимаете? / Десять!
Как же ж/ поэтам не стараться?
Как/ на театре/ актерам не чудесить?
Как/ не литься/ лавой демонстраций?
Десять лет―/ сразу не минуют.
Десять лет―/ ужасно много!
А мы/ вспоминаем/ любую из минут.
С каждой/ минутой/ шагали в ногу.
Кто не помнит только
переулок/ Орликов?!
В семнадцатом/ из Орликова
выпускали голенькова.
А теперь/ задираю голову мою
на Запад/ и на Восток,
на Север/ и на Юг.
Солнцами/ окон/ сияет Госторг,
Ваня/ и Вася ―
иди,/ одевайся!
Полдома/ на Тверской
(Газетного угол).
Всю ночь/ и день-деньской ―
сквозь окошки/ вьюга.
Этот дом/ пустой
орал/ на всех: ―
Гражданин,/ стой!
Руки вверх! ―
Не послушал окрика, ―
от тебя―/ мокренько.
Дом―/ теперь:/ огня игра.
Подходи хоть ночью ты!
Тут/ тебе/ телеграф ―
сбоку почты.
Влю-/ блен/ весь-/ ма ―
вмес-/ то/ пись-/ ма
к милке/ прямо
шли телеграммы.
На Кузнецком/ на мосту,
где дома/ сейчас/ растут, ―
помню,/ было:
пала/ кобыла,
а толпа/ над дохлой
голодная/ охала.
А теперь/ магазин
горит/ для разинь.
Ваня/ наряден.
Идет,/ и губа его
вся/ в шоколаде
с фабрики Бабаева.
Вечером/ и поутру,
с трубами/ и без труб ―
подымал/ невозможный труд
улиц/ разрушенных/ труп.
Под скромностью/ ложной/ радость не тая,
ору/ с победителями/ голода и тьмы: ―
Это―/ я!
Это―/ мы!
[1927]