ДВЕ КУЛЬТУРЫ
Пошел я в гости/ (в те года),
не вспомню имя-отчества,
но собиралось/ у мадам
культурнейшее общество.
Еда/ и поэтам ―
вещь нужная.
И я/ поэтому
сижу/ и ужинаю.
Гляжу,/ культурой поражен,
умильно губки сжав.
Никто/ не режет/ рыб ножом,
никто/ не ест с ножа.
Поевши,/ душу веселя,
они/ одной ногой
разделывали/ вензеля,
увлечены тангой.
Потом/ внимали с мужеством,
упившись/ разных зелий,
романсы/ (для замужества!)
двух мадмуазелей.
А после/ пучили живот
утробным/ низким ржаньем,
слушая,/ кто с кем живет
и у кого/ на содержании.
Графине/ граф/ дает манто,
сияет/ снег манжет…
Чего еще? / Сплошной бонтон.
Сплошное бламанже.
Гостям вослед/ ушли когда
два/ заспанных лакея,
вызывается/ к мадам
кухарка Пелагея.
«Пелагея,/ что такое?
где еще кусок/ жаркое?!»
Мадам,/ как горилла,
орет,/ от гнева розовая:
«Снова/ суп переварила,
некультурное рыло,
дура стоеросовая!»
Так,/ отдавая дань годам,
поматерив на кухне,
живет/ культурная мадам
и с жиру/ мордой пухнет.
В Париже/ теперь/ мадам и родня,
а новый/ советский быт
ведет/ работницу/ к новым дням
от примусов/ и от плит.
Культура/ у нас―/ не роман да балы,
не те/ танцевальные пары.
Мы будем/ варить/ и мыть полы,
но только/ совсем не для барынь.
Работа/ не знает/ ни баб, ни мужчин,
ни белый труд/ и не черный.
Ткачихе с ткачом/ одинаковый чин
на фабрике/ раскрепощенной.
Вглубь, революция! / Нашей стране
другую/ дорогу/ давая,
расти/ голова/ другая/ на ней,
осмысленная/ и трудовая.
Культура/ новая,/ здравствуй!
Смотри/ и Москва и Харьков ―
в Советах/ правят государством
крестьянка/ и кухарка.
[1928]