ЛЕНА
Встаньте, товарищи,/ прошу подняться.
От слез/ удержите глаза.
Сегодня/ память/ о павших/ пятнадцать
лет назад.
Хуже каторжных,/ бесправней пленных,
в морозе,/ зубастей волков/ и лютей, ―
жили/ у жил/ драгоценной Лены
тысячи/ рабочих людей.
Роя/ золото/ на пятерки и короны,
рабочий/ тощал/ голодухой и дырами.
А в Питере/ сидели бароны,
паи/ запивая/ во славу фирмы.
Годы/ на тухлой конине
мысль/ сгустили/ простую:
«Поголодали,/ а ныне
больше нельзя―/ бастую».
Чего/ хотела/ масса,
копачей/ несчетное число?
Капусты,/ получше мяса
и работы/ 8 [восемь] часов.
Затягивая/ месяца на три,
директор/ что было сил
уговаривал,/ а губернатора
слать/ войска/ просил.
Скрипенье сапог… / скрипенье льда…
Это/ сквозь снежную тишь
жандарма Трещенко/ и солдат
шлет/ губернатор Бантыш.
А дальше? / Дальше/ рабочие шли
просить/ о взятых в стачке.
И ротмистр Трещенко/ визгнул/ «пли!»
и ткнул/ в перчатке пальчик.
За пальцем/ этим/ рванулась стрельба ―
второй/ после первого залпа.
И снова/ в мишень/ рабочего лба
жандармская/ метится/ лапа.
За кофием/ утром рано
пишет/ жандарм/ упитан:
«250[двести пятьдесят] ранено,
270[двести семьдесят] убито».
Молва/ о стрельбе опричины
пошла/ шагать/ по фабричным.
Делом/ растет/ молва.
Становится/ завод/ сотый.
Дрожит/ коронованный болван
и пайщики/ из Лензоты.
И горе/ ревя/ по заводам брело: ―
Бросьте/ покорности/ горы/ нести! ―
И день этот/ сломленный/ был перелом,
к борьбе перелом/ от покорности.
О Лене память/ ни дни,/ ни года
в сердцах/ не сотрут никогда.
Шаг/ вбивая/ победный/ твой
в толщу/ уличных плит,
помни,/ что флаг/ над головой
и ленскою кровью/ облит.
[1927]