ПРО ПЕШЕХОДОВ И РАЗИНЬ,/ ВОНЗИВШИХ ГЛАЗКИ НЕБУ В СИНЬ
Улица―/ меж домами/ как будто ров.
Тротуары/ пешеходов/ расплескивают на асфальт.
Пешеходы ругают/ шоферов, кондукторов.
Толкнут,/ наступят,/ отдавят,/ свалят!
По Петровке―/ ходят яро
пары,/ сжаты по-сардиньи.
Легкомысленная пара,
спрыгнув с разных тротуаров,
снюхалась посередине.
Он подымает кончик кепки,
она/ опускает бровки…
От их/ рукопожатий крепких ―
плотина/ поперек Петровки.
Сирене/ хвост/ нажал шофер,
визжит/ сирен/ железный хор.
Во-всю/ автобусы ревут.
Напрасен вой. / Напрасен гуд.
Хоть разверзайся преисподняя,
а простоят/ до воскресения,
вспоминая/ прошлогоднее
крымское землетрясение.
Охотный ряд. / Вторая сценка.
Снимают/ дряхленькую церковь.
Плетенка из каких-то вех.
Задрав седобородье вверх,
стоят,/ недвижно, как свеча,
два довоенных москвича
Разлив автомобильных лав,
таких спугнуть/ никак не суйся
Стоят,/ глядят, носы задрав,
и шепчут:/ «Господи Исусе…»
Картина третья. / Бытовая.
Развертывается у трамвая.
Обгоняя ждущих―/ рысью,
рвясь,/ как грешник рвется в рай,
некто/ воет кондуктриссе:
«Черт… / Пусти! ―/ Пустой трамвай…»
Протолкавшись между тетей,
обернулся,/ крыть готов…
«Граждане! / Куда ж вы прете?
Говорят вам―/ нет местов!»
Поэтому/ у меня,
у старой газетной крысы,
и язык не поворачивается/ обвинять:
ни шофера,/ ни кондуктриссу.
Уважаемые/ дяди и тети!
Скажите,/ сделайте одолжение:
Чего вы/ нос/ под автобус суете?!
Чего вы/ прете/ против движения?!
[1928]