СТИХОТВОРЕНИЕ О МЯСНИЦКОЙ, О БАБЕ И О ВСЕРОССИЙСКОМ МАСШТАБЕ
Сапоги почистить ― 1 000 000 [миллион]. Состояние!
Раньше б дом купил―/ и даже неплохой.
Привыкли к миллионам. / Даже до луны расстояние
советскому жителю кажется чепухой.
Дернул меня черт
писать один отчет.
«Что это такое?» ―
спрашивает с тоскою
машинистка. / Ну, что отвечу ей?!
Черт его знает, что это такое,
если сзади/ у него/ тридцать семь нулей.
Недавно уверяла одна дура,
что у нее/ тридцать девять тысяч семь сотых температура.
Так привыкли к этаким числам,
что меньше сажени число и не мыслим.
И нам,/ если мы на митинге ревем,
рамки арифметики, разумеется, узки ―
все разрешаем в масштабе мировом.
В крайнем случае ― масштаб общерусский.
«Электрификация!?» ― масштаб всероссийский.
«Чистка!» ― во всероссийском масштабе.
Кто-то/ даже,/ чтоб избежать переписки,
предлагал―/ сквозь землю/ до Вашингтона кабель.
Иду. / Мясницкая. / Ночь глуха.
Скачу трясогузкой с ухаба на ухаб.
Сзади с тележкой баба.
С вещами/ на Ярославский/ хлюпает по ухабам.
Сбивают ставшие в хвост на галоши;
то грузовик обдаст,/ то лошадь.
Балансируя/ ― четырехлетний навык! ―
тащусь меж канавищ,/ канав,/ канавок.
И то/ ― на лету вспоминая маму ―
с размаху/ у почтамта/ плюхаюсь в яму.
На меня тележка. / На тележку баба.
В грязи ворочаемся с боку на бок.
Что бабе масштаб грандиозный наш?!
Бабе грязью обдало рыло,
и баба,/ взбираясь с этажа на этаж,
сверху/ и меня/ и власти крыла.
Правдив и свободен мой вещий язык
и с волей советскою дружен,
но, натолкнувшись на эти низы,
даже я запнулся, сконфужен.
Я/ на сложных агитвопросах рос,
а вот/ не могу объяснить бабе,
почему это/ о грязи/ на Мясницкой/ вопрос
никто не решает в общемясницком масштабе?!
[1921]