Высоко в горах Герцеговины
Мелочь принимается в расчет, ―
Если утопить стекло кабины,
Грейдерною пылью занесет.
Правая выхватывает фара,
Возле груды пьюков и лопат,
Знак дорожный горного обвала,
Чтоб не угодить под камнепад.
Повороты вывихнуты круто,
Жизнь копейкой пляшет на кону,
Скалы неподвластны стали Круппа,
Люди не подсудны никому.
Но вглядись внимательней и зорче
В родовые каменные корчи,
В эти схватки гнева и любви, ―
Высоко в горах Герцеговины,
Где по склонам катятся лавины,
Чуждого пришельца улови.
Он храпит в пещере перевала,
Никогда его не волновало,
Что о нем в народе говорят.
Высоко забрался этот шустрый
Немудреный отпрыск Заратустры,
Может, серб, а может, и хорват.
Что они умеют, эти руки,
И какому служат ремеслу, ―
Опрокинуть в пыльной Баня-Луке
Мусорную урну на углу.
А когда вконец надоедает
У свободы в рабстве пребывать,
Баня-Луку битник покидает,
Чтоб свободным сделаться опять.
И в пещере мертвого пророка,
Подложив под голову гранит,
В забытьи железном, одиноко,
Отпрыск Заратустры возлежит.
Он храпит, худой, длинноволосый,
Бородой обросший, трезвый в дым
И на эпохальные вопросы
Отвечает храпом молодым.
1961