ПОСЛЕДНИЕ СЛАВЯНОФИЛЫ
(ЕЩЕ СВЕЖЕЕ ПРЕДАНИЕ)
Когда в челе своих дружин,
Победу празднуя заране,
Стоял Аксаков Константин, ―
Мужали духом все славяне.
«Маяк», дремавший столько лет,
Вновь проявил свой голос смелый,
И «Москвитянина» скелет
Забыл в гробнице саван белый.
Пронесся клик: «О смелый вождь,
Пробей к народности ты тропу,
Лишь прикажи: каменьев дождь
Задавит дряхлую Европу;
Иди, оставь свой дом и одр, ―
Кричат славянские витии, ―
И всё, что внес в Россию Петр,
Гони обратно из России.
Верь прозорливости друзей:
Назад, назад идти нам надо!
Для этих западных идей
Безумны милость и пощада».
И вождь им радостно внимал,
Бичуя Запада пороки.
«Мы постоим, ― он восклицал, ―
За честь «народной подоплеки«!»
В негодовании в те дни
Славяне фраки с плеч срывали,
И за Москвою жгли огни,
И на кострах их сожигали;
Славяне в мурмолках, в бобрах
Сидели, с злобою циклопа,
И ждали ― скоро ли во прах
Падет разбитая Европа.
Но время шло. Редел их круг,
Не улыбалась им победа;
Среди усилий и потуг
Угасла «Русская беседа»;
Перун угрюмый, чтимый встарь,
Упал, крапивой зарастая,
И только «Светоча» фонарь
Чадил, кого-то примиряя.
Во тьме гробов своих немых
Лег за боярином боярин,
Осталось двое только их:
Иван Аксаков и Самарин.
Разбит славянский их кумир,
Едва мерцает «День» в тумане,
И одиноко в новый мир
Глядят последние славяне.
Они глядят ― и взор их ждет:
Вот богатырь Илья очнется,
Перун поднимется, ― вот-вот
Вся Русь старинная проснется.
Ответа нет. Тот век почил;
И вот, собрав остаток силы,
У позабытых двух могил
Сошлись на пир славянофилы.
Сошлись и молвили они:
«Вот здесь, средь дедовских угодий,
Нам близки только в эти дни ―
Один Кирилл… один Мефодий».
Пируют… речи их мертвы,
Бессильны гневные угрозы;
На дно широкой ендовы
Они роняют только слезы.
И вдаль, угрюмо, сквозь туман
Глядят последние славяне, ―
А им Погодин, как баян,
Читает спичи на кургане.
1862