Дух вечной мысли, ты, над кем владыки нет,
Всего светлей горишь во тьме темниц, свобода.
Там ты живешь в сердцах, столь любящих твой свет,
Что им с тобой мила тюремная невзгода.
Когда твоих сынов, хранящих твой завет,
Бросают скованных под сень глухого свода, ―
В их муках торжество восходит для народа,
И клич свободы вмиг весь облетает свет.
Шильон! Твоя тюрьма ― святыня. Пол гранитный ―
Алтарь. Его топтал страдалец беззащитный
Так долго, что в скалу, как в дерн, вдавил следы.
Их не сотрет никто, клянусь я Бонниваром.
Пусть к Богу вопиют они о рабстве старом,
Пусть возвещают смерть насилья и вражды.
Всего светлей горишь во тьме темниц, свобода.
Там ты живешь в сердцах, столь любящих твой свет,
Что им с тобой мила тюремная невзгода.
Когда твоих сынов, хранящих твой завет,
Бросают скованных под сень глухого свода, ―
В их муках торжество восходит для народа,
И клич свободы вмиг весь облетает свет.
Шильон! Твоя тюрьма ― святыня. Пол гранитный ―
Алтарь. Его топтал страдалец беззащитный
Так долго, что в скалу, как в дерн, вдавил следы.
Их не сотрет никто, клянусь я Бонниваром.
Пусть к Богу вопиют они о рабстве старом,
Пусть возвещают смерть насилья и вражды.
