К ПУШКИНСКОМУ ЮБИЛЕЮ
Если агрессия наступает снаружи ―
впусти ее в свою мерзкую душу,
а вот если прет изнутри ―
растопчи ее, блядь, изотри.
Пусть она, как майя, как йота
ждет иного круговорота,
обмена веществ, перемены существ,
как харизмы Козла ― в идиота.
Но Козел потому и стар, что ― козел.
Его столб позвоночный, как яблочный ствол:
только корень внутри, все ― наружу:
эти деточки, яблочки… Чу! Кто пошел
свою страшную мерзкую душу
так уныло спасать: вкруг ствола и козла
и вокруг незабвенного дуба:
говорили, что кот ― это кошка была,
незаметно жила, однолюбо.
Говорили, что Пушкин, а Пушкин, он – скин
и, конечно, поклонник Зенита,
он давно уже вовсе совсем не один
и поет и гремит знаменито.
Страшно, Пушкин, унылая нам предстоит
то ли гада, а то ли погода,
Возвращайся в свой склеп, возвращайся в свой скит.
Ты умрешь ― не пройдет и полгода.