Как под корой сновидная игра,
черноречисты в узах вечера,
и каждый говорит, как будто что-то значит,
но всякий значащий его переиначит,
железом праведным и цепью обовьет,
чтоб сохранился говоренья плод.
Дальнейшее ― молчанье. Сгусток темы ―
тьмы кафолической молельный страшный сад.
Здесь никнут в хаосе, здесь в ужасе молчат.
Но, как магнето ласковые клеммы,
разговорят нас властные эмблемы.
И не поймешь, кто держит реостат.
август 1982