Мой друг беспечный, ты шалишь,
ребенок с погремушкой-рюмкой,
ты слышишь? ― сладостная мышь
растет в груди германской чумкой.
Увы, мы не сойдем с ума
от этой ницшеанской дозы.
Der Winter, русская зима
нас встретит трезвенным морозом.
И росс нам щедро поднесет
яйцо богини белокурой,
жар-птицы, куропатки, дуры
обман и пьяный скифский мед.
И забормочет партизан
своим бессменным пулеметом,
идет посмертная охота,
двойной орел кружит в глазах.
Вий поджидает за углом,
жандарм течет за нами следом.
Пентакль в содружестве с орлом ―
не то что наш паук-perpetuum.
Оставь надежду ― так верней
за новым призраком вернешься.
Средь геральдических теней
всласть не умрешь и не упьешься.
Незримое, как тать, грядет
Иванушкой крутого чуда,
и винопийца, как Иуда,
ненужные гроши сочтет.
январь 1976