ПИСЬМО НА ХУТОР ПРИСЛОН АРХАНГЕЛЬСКОЙ ГУБ. , ШЕНКУРСКОГО УЕЗДА, ПУЙСКОЙ ВОЛОСТИ
Глубже, память, врезай лемехи,
Не сорвутся постромки тугие…
Не вините меня за стихи,
Хуторяне мои дорогие!
Я пишу. Да и как не писать,
Как не петь мне стихами об этом,
Коль октябрьские голоса
Подарили мне званье поэта!
Разве можно не петь, коль вокруг
Жизнь вскипает отрадной и новой,
Разве можно не петь, если друг
Мне ― мое полнозвучное слово?
Оттого и пою. Не свою ―
Вашу долю я песней украшу.
Я, как вы, наше счастье кую,
И пою я про родину нашу…
Глубже, память, плыви бороздой
Под уздою звезды пятигранной…
Резвый месяц, как конь молодой,
Проскакал в облаках над поляной.
Затерялся в лесах хуторок,
Синей ночью уснул как убитый.
Налетел в хуторок ветерок,
Шевельнул недоспевшее жито.
В эту ночь я бродил у межи…
На меже ― повилика да ивы…
Я спросил у межи: «Расскажи,
Где живут хорошо и красиво?»
Отвечала межа: «Замолчи…»
(Голос мой, как бубенчики, звонок!)
Отвечала межа: «Богачи,
Ну а ты ведь простой пастушонок!»
Я спросил у межи: «Далеко,
Далеко ли край счастья зеленый?»
Отвечала межа на ушко:
«Это счастье ― в тебе затаено…»
Улетело немало недель,
Синих лун отсияло немало.
Этих дней золотая кудель
Мне на плечи волною упала.
Крепче мускул, прямее мой стан,
Не таю и пою я про это:
«Пастушонок Молчанов Иван
Стал теперь… пролетарским поэтом!
Я ступлю на родимый порог
Стройным, бодрым, уверенным шагом;
Улыбнется и мой хуторок
Кумачом сельсоветского флага.
Вот она, вот она, моя жизнь!
Край Советов мне ― родиной милой.
Не сорвутся в работе гужи,
И для песен достаточно силы!
Глубже, память, врезай лемехи,
Крепче, крепче, постромки тугие!..
Не вините меня за стихи,
Хуторяне мои дорогие.
1925
Москва