Ах, Боже, до чего же он красив!
Пожалуйста, верните нам Дантеса! ―
Механику сказала виконтесса,
В виду имея диапозитив.
Механик возвратил Дантеса профиль,
И тёмный зал, где это шло кино,
Дышал, как будто варится давно
И выкипает на плите картофель.
― Медальное лицо! Порода! Блеск!
Очарованье благородной силы!..
― Такого любованья дикий всплеск
Убийцей Пушкина?.. Да никогда в России!.. ―
Я молвила с улыбкой ледяной,
Когда меня спросили по-французски,
Проходят ли воистину по-русски
Дни Пушкина… Он был невыездной,
В стране их не был, где классические блузки.
И кстати, ― я шепнула им, ― Дантес
Плюгав и слабоват для русской плоти,
А Пушкин ― он большой деликатес!..
(Ну что она с издёвкой тут молотит?!.)
За это Питер Норман* подарил
Мне плёнку, где Ахматова вздохнула,
Читая «Реквием»… От Этны до Курил ―
Нет глубже вздоха этого и гула.
Питер Норман, профессор русской литературы, сопровождал Анну Андреевну Ахматову в её поездке по Англии и там записал на плёнку «Реквием» в авторском чтении.