Дух натуры
В его скульптурной мастерской,
На остановке «Парк культуры»,
Где ветры шлепали доской,
Стоял великий дух натуры,
Бревна, гранита, политуры,
Картона, мраморщика, дуры,
Надежды, глины, арматуры,
Промышленности и гитары,
Удач, отравленных тоской,
Олифы дух и волчьей шкуры,
Кофейни, молодости, братства,
Таланта, ставки на богатство,
Курильни женской и мужской, ―
Но в полный разворот богемы
На деревянных стеллажах
Торчали туловища, шлемы,
И разбухали на дрожжах
Потемки благостного лона.
А мимо шла детей колонна,
В ней агнел был разоблачен:
Единственный из этой стайки
Влеченьем, жаждущим утайки,
Не будет мальчик омрачен.
И все в ребенке ― плоть и кровь ―
Звенит, что миг его рожденья
Не требовал уединенья,
Как наша смерть или любовь.
Он деревянный был. Рукой
Такой по-детски деревянной,
Держал сандалик деревянный,
И так’ застыл, как деревянный,
И взгляд какой-то деревянный
Остановил в себе с тоской,
Такой пронзительной! // В подвале
На деревянном топчане
Курили, пели, выпивали
Пришельцы. В очередь и мне
С газеты воблу подавали.
И две тарелки на стене,
Два глаза нежных на овале
Керамик/ Тайну выдавали ―
Влеченье мастера к жене,
К подростку, к Юле. В том июле
Ее чудесное лицо
Прозрачно было и невзрачно,
Как соловьиное яйцо.
И выглядел темно и мрачно
Рубец на мужниной скуле,
Кривой и крупный, как от сабли.
Но от пирушки и в тепле
Глаза мои слегка ослабли.
И, сидя на плетеном стуле,
На допотопном стуле дачном,
В пещерном сумраке табачном,
В дикарском скрежете наждачном,
Я видела толпу в разгуле,
Толпу ― от мастера до Юли.
И сочетались так удачно
Ее судьба, его лицо
И самодельное кольцо,
К венцу отлитое из пули.
1968 ― 1979