Июль восьмидесятого. В Москве
вторые сутки льет, не умолкая,
тяжелый ливень. Кости, размокая,
в спине, в коленях ноют, в голове…
Пока в приемной очереди жду,
мой зонт, раскисший, станет суше трости,
а я спою или сыграю в кости,
или с ума от бешенства сойду.
А в это время ― мать на костылях,
восьмидесятилетняя старуха,
к окну больничному приклеивает ухо
и слышит ливня шорох в тополях,
и на единственной несломанной ноге
спешит в мечтах своих достигнуть совершенства,
последние изюминки блаженства
в житейском колупая пироге.
1980