Когда повесилась, ей стало хорошо,
гораздо лучше, чем в писательской общине,
где репутаций варится горшок,
который был готов к ее кончине.
Когда повесилась, ряды, еще тесней
сплотясь, ее выдавливали имя ―
и были правы, потому что с ней
такой кошмар творился, а не с ними.
Когда повесилась, десятки лет спустя,
одни ее повесить вновь хотели,
другие, лавры для нее сплетя,
носить их стали, как белье на теле.
Когда повесилась, любой, кто с нею был
едва знаком, заврался мемуарно
и, напуская некоторый пыл
загадочности, выглядел товарно.
Когда повесилась и перестало течь
ее дыханье, за нее наелись
и напились, в ее крутую речь
своей подливки добавляя прелесть.
Когда повесилась, украсив общий фон,
где так веревку ей сплетали дружно,
она сочла, взглянув со всех сторон,
что из удавки вылезать не нужно.
1999