Крупным планом
У меня такая дальнозоркость,
что слегка отпрянуть я должна,
а иначе близкие предметы
обволакивает пелена.
Это многих вводит в заблужденье,
и в моем отпрянутом лице
склонны видеть маску волевую,
силу духа и другую чушь!
Вот поэт подходит Евтушенко,
говорит: «Снимись в моем кино!
Жду тебя на Киевском вокзале
завтра утром в стареньком платке!
Не забудь надеть сапог дырявый,
юбку, а не модные штаны, ―
ты нужна мне очень крупным планом
в эшелоне в первый год войны.
Я отснял уже картину века,
и всего лишь не хватает в ней
мне лица такого человека…
в общем, экстремального, как ты!
Не забудь одеть ребенка сиро ―
лучше нет детдомовских детей! ―
вас обоих я эвакуиро —
вать хочу в массовке небольшой.
Ты мне друг? Скажи, ты мне товарищ?
Всей душой ли предана ты мне?
Есть в лице твоем остервененье,
голое как правда на войне, ―
это мне и нужно до зарезу!»
… Слушай, ― я хочу ему сказать, ―
если я в твой эшелон залезу,
всем туда придется залезать!
Ведь случится то, что ты снимаешь
для кино… Случится наяву!
Мне играть не можно… понимаешь?
Вот в таком я качестве живу.
У меня такая дальнозоркость,
что слегка отпрянуть я должна,
а иначе близкие предметы
обволакивает пелена.
Это, Женя, вводит в заблужденье,
и в моем отпрянутом лице
ты не видишь, по какой причине
я в твоей массовке ― не игрок!