Сто лет назад
Я крикнула однажды недоучкам
Сто лет назад, такого-то апреля
Я крикнула по молодости лет,
Что рабский ум, бесчувственный, бесстыжий,
Чудовище развратной Конъюнктуры
Врет ― и не может Пушкина любить!
Меня трясло. Арба катила дальше.
Над марганцевым фаршем тухлой фальши
Повис тяжелый, зверский, спертый вздох.
Я лаяла на ветер: ― Да, зубрили!
Да, классе в третьем к елке серебрили
Руслана и Людмилу, но любили
Лишь анекдот! И в этом весь подвох!
Невежесть вашу обеляет Пушкин,
Но свежесть вам являет Золотушкин,
Жуликоватый парень и рифмач, ―
Он души вам тетешкает ретиво
Белибердой любви и детектива,
Но эта смесь питательна на диво
И популярна, как в холеру врач! ―
Арба катила. Пенилась клоака.
Я голову теряла, но однако
Я лаяла на ветер, как собака: ―
Не поминайте Пушкина вотще!
Ведь богом есть и честь, и стыд, и совесть,
И Белкина пронзительная повесть,
И Командор в нетлеющем плаще! ―
Мне моментально голову срубили.
― Она свергала Пушкина! ― вопили. ―
― Ату ее, проклятую, ату! ―
― Устроили костер традиционный.
Но фонарем смотритель станционный
Светил в мою судьбу сквозь темноту.