В пять утра во мгле осенней
распахнулась дверь балкона
и, как скорбная мадонна,
вышла черная ворона,
и на землю поглядела,
где голубка шла, зевая,
и на небо улетела,
криком сердце разрывая.
Там, на небе, ― все другое,
все на небе поправимо,
больше сердце никакое
не разрывно, не ранимо,
не травимо, не гонимо
больше сердце никакое ―
там, на небе, где незримо
царство птичье и людское.
Там вороны с соловьями,
там старухи с сыновьями
всех жалеют, но не смеют
жалость выразить словами,
потому что тайна ― тайной,
и ничто не восполнимо,
и не может быть разъято
на негибельные доли.
1980