Я в ящике, во тьме лежал, пока
На свет не извлекла меня рука
И деревянность внешняя моя
Не ощутила холод лезвия,
Которое мне распластало грудь
И обнажило пишущую суть.
Тогда я, силой внутренней влеком,
Заговорил графитным языком,
И стал впервые с чувством торжества
Сплетать в узор упругие слова,
И строчку начинал, придя в восторг,
Но, не докончив, тут же перечерк…
И создавал иной порядок в ней ―
Крупнозернистей, выше и стройней.
Так, опирая острие о стол,
Я в будущее руку вел и вел…
На свет не извлекла меня рука
И деревянность внешняя моя
Не ощутила холод лезвия,
Которое мне распластало грудь
И обнажило пишущую суть.
Тогда я, силой внутренней влеком,
Заговорил графитным языком,
И стал впервые с чувством торжества
Сплетать в узор упругие слова,
И строчку начинал, придя в восторг,
Но, не докончив, тут же перечерк…
И создавал иной порядок в ней ―
Крупнозернистей, выше и стройней.
Так, опирая острие о стол,
Я в будущее руку вел и вел…