Ах, правда ли ce qu[e]’ on dit,
Что в Чухляндию уж mardi!
По белой дикой их дороге
Решились и давай бог ноги?
Что за поспешность? Лишь amorce
Вам представляет Гельсингфорс.
Каких похвал, рукоплесканий,
Каких восторгов, восклицаний
Еще вам нужно, ― что за спех?
Вскружили голову у всех,
Мы все вам жертвуем сердцами,
В любви им не сравниться с нами.
Чухонцы могут ли любить?
Чухонец масло может сбить,
Салакушку скоптить прекрасно,
А чтобы полюбить так страстно,
Как в Петербурге, ― мудрено.
Им это чувство не дано.
В них не бряцает эта струнка,
Их пища кислая фильбунка,
Они вам скажут: «Мюке бра!»
И тем убьют уже бобра,
А более и не просите;
Но здесь вы только посмотрите
Царицей ― и мы все горим,
Все про любовь вам говорим.
Останьтесь здесь же, вакте флика,
Мы благодарны будем мюке,
И все мы закричим вот так:
«Такаре мюскат, так, так, так!»
Февраль 1841