Гамбург ― город важный,
По коммерции вальяжный,
Богатейшие мезон!
Право, он оре резон,
Если б назвали столицей
Город Гамбург, и царицей
Всей торговли де Эвроп.
Любек перед ним холоп,
Просто дрянь. Здесь есть кареты,
Шарабан, кабриолеты,
Кавалеры а шеваль,
Гард есть даже насьональ,
В длинных чекменях казацких,
В киверах полусолдатских,
Маршируют с ла мюзик,
А напереди ― мужик,
Русский, с бородою длинной.
Таблие на нем лосиный,
Ходит с топором в руке
И в медвежьем колпаке.
Надобно сказать вприбавок,
Что солдаты все из лавок
Набраны, а комендант
Их ― сигарный фабрикант.
Я б у гамбургцев спросила:
Для чего им эта сила?
На кого тире л’эпе?
Ныне, дье мерси, ла пе,
Не ко времени пруэсы,
Где их были фортересы,
Бастионы, палисад,
Там теперь прекрасный сад ―
Всё дорожки, всё боскеты,
Клумбы, лавочки, генгеты,
Где, с утра затея пир,
Немцы прославляют мир.
Нужны ль трубы, барабаны?
Не драбанты, а кауфманы
Славу здесь должны стяжать,
А не сабли обнажать.
Недурна моя квартера:
Где же лучше «Бельведера»?
Он стоит дан ле милье,
Перед вашими ле-зье
Юнфернштиг и Эспланада,
Это Гамбурга фасада.
Гамбург точно как товар:
Много в нем пур ле регар,
И квартал весь этот новый ―
Как в куске конец хазовый,
Как на пачке экрито:
Развернешь ― уже не то.
Раз пошла я для прогулки
Дальше, что же? ― Закоулки,
Неопрятность, теснота.
Магазинов красота
Даже там еще пленяет,
Но оно лишь объясняет,
Каковы у них ресурс.
Вот здесь Гамбурга ла бурс.
Дом большой, и в нем две залы.
Наверху одни журналы;
Тут с утра купцы сидят
И молчание хранят;
Даже тут и чхнуть не смеешь,
Поневоле оробеешь,
А внизу везде, глядишь,
Всё развешены афиш,
Но не тут дела сплетают,
Курс монет определяют,
Нет, на то есть ан дегор
Крышею покрытый двор,
Как загон скота в Украйне.
Я поудивилась крайне
Здесь такой аномали…
Как гамбургцев ни хвали,
А всё люди, человеки!..
Тут индейцы, турки, греки,
Англичане, де франсе ―
Словом, тут народы все.
Ровно в час ла порт открыли,
Но меня не пропустили,
Потому что я мадам
И к коммерческим делам
Не принадлежу по полу,
Виновата, по подолу!!
Я им: «Се бьен пе галан!» ―
Молвила ан м’ан аллан
И наверх подняла палец.
Это принял за сигналец
Фьякр, стоявший в стороне,
Мигом повернул ко мне
С сивой тощею лошадкой
И с колясочкой прегадкой!
Я должна была гремпе;
Ужасть, ком сет-эскарпе!
Дверку он за мной захлопнул,
«Ну, вогин?» ― спросил и топнул.
Я, признаться, стала в пень,
Говорю: «Л’эглиз, жарден,
Иль ле порт, куда угодно», ―
Не могу еще свободно
По-немецки объяснять.
Он стал лошадь погонять,
Но куда, ей-ей, не знаю.
Только вижу, примечаю,
Что с коляской же марше
Прямо так через марше, ―
Люди впереди и сзади;
Не кричит он: «Пади, пади!» ―
Лишь бичом на воздух бьет,
И расходится народ.
Догадаешься ― прекрасно;
А не то, так преопасно,
Вот, ше ну канд иль а ди:
«Баба чертова, поди!» ―
Оглянулась, осердилась,
Но зато посторонилась.
Э же трув, се трез-эзе,
Но муэн сивилизе.
По проулкам крючковатым
Час благим мы едем шагом,
Вдруг он мне: «Даст ист ле порт!»
Поглядела я: кой черт?
Всё трактирчики, генгеты.
Где ж брандвахта? Где пикеты?
Где пакгаузы? Где ле ке?
Только корабли в реке.
Вижу я, что для торговли,
Точно как для рыбной ловли,
Нужно только приманить,
А потом уж не мутить,
Не подчаливать к мереже,
Не шуметь, избави боже!
Лишь сначала волю дай,
Там гляди и не мешай!
«Ну, мусье, вези нах обен!» ―
Я сказала. Бесподобен
Фьякр мой! Понял эту цель,
И привез а Сен-Мишель.
Кирка важная, большая,
Точно церковь, и какая
Башня знатная при ней!
Верно, в триста саженей.
Я наверх взойти решилась;
Лезла, лезла, дотащилась.
Что тут за прекрасный вид!
Глаз куда ни поглядит,
Города везде, селенья,
Эльбы, Везера теченье.
Есть с чего сойти с ума!
Кель шарман панорама!
Где-то в книге я читала,
Будто б, не увидя бала,
Город ― он не пе жюже.
Как же быть? Мне, госпоже,
Напроситься невозможно;
Разве очень осторожно.
Но что вижу? Ба, ба, ба,
Вот счастливая судьба!
Объявляется о бале,
Нынче ж вечером в воксале.
Не хочу его манке, ―
Кликнула эн лон-лаке
И отправилась. При входе
Заплатила марк, по моде
Скинула манто в сенях
И вошла. Что вижу? Ах!
Как кур во щи я попала:
Вся битком набита зала,
И какой ужасный сброд!
Всё ремесленный народ;
Всё де дам, ком иль не фо па!
Чуть не сделалось сенкопа.
Трубок дым, попойка, крик
И прескверная мюзик!
Я назад, меня хватает
Эн мусье, и вдруг сажает
На колени, как мамзель.
Курдюков бы на дуэль
Его вызвал за продерзость.
Но я вырвалась, о мерзость!!
Как узнают ― нет, сан брюи
Я уеду дан ла нюи.
Но карета расхилилась
И еще не починилась.
Побранила я ме жанс,
Записалась в дилижанс.
Дилижанс узнать не худо;
Хоть до Бремена покуда,
А уж после в Оснабрюк.
Заказала я семь брюк
В Гамбурге для Харитона,
Для себя ― два амазона,
И мантилью пур Анет,
Да купила я лорнет,
Парасоль, часы стенные,
Вещи разные иные.
Харитон их соберет
И с каретой привезет.
Деньги как подобралися.
Экой Гамбург! Провалися,
Уж замечено всегда:
Русским в Гамбурге беда ―
Всё так дешево, красиво,
И сидельцы так учтиво
Всё умеют предложить,
Что нельзя и не купить.
Нам всегда гостинцы нужны;
Мы и с тем, и с этим дружны:
И ма тант, и ле доктер
И Коко, Жано, ма сер ―
Всё на память тут приходит
И так далеко заводит,
Что на первую пору
В кошельке ужасный тру,
А уж далее что будет,
Русский думать позабудет.
Потранжирить, помотать ―
Вот что русскому под стать!
Что же делать? Виновата ―
Я по-русски таровата:
Всем знакомым де кадо,
И себе ту се киль фо
В Гамбурге я накупила.
Так карету погрузила,
Что пур муа и пур Анет
Даже сесть уж места нет.
Русская хотя известна
Ла рыдвань четвероместна:
Важи, погреб, чемодан,
Сундуки дерьер, деван ―
Примут издали за гору,
И на почтах не без спору:
Все ее тяжелину
Поставляют нам в вину.
Но не кончены заботы,
Я потребовала счеты
Из отель де Бельведер.
Верно, са сера тре шер ―
Не условилась сначала,
Спесь мне как-то помешала:
Здесь зовут меня контес ―
Торговаться, са м’абес!
Русских многих поддевают
Только тем, что величают
Иль мон пренс, или мон конт;
И тогда им будто гонт
Счеты видеть, торговаться
И в обман не отдаваться.
Как они, попалась я.
Но, признаться, мысль моя,
Что давно нас раскусили
И давно уж сочинили
Басенку про русских бар:
«Ле корбо и ле ренар».