Червяк, раздавленный судьбой,
Я в смертных муках извиваюсь,
Но всё борюсь, полуживой,
И перед жизнью не смиряюсь.
Глумясь, она вокруг меня
Кипит в речах толпы шумящей,
В цветах весны животворящей,
И в пеньи птиц, и в блеске дня.
Она идет, сильна, светла,
И, как весной поток гремучий,
Влечет в водоворот кипучий,
В водоворот добра и зла…
А я ― я бешеной рукой
За край одежд ее хватаюсь
И удержать ее стараюсь
Моей насмешкой и хулой.
«Остановись, ― я ей вослед
Кричу в бессильном озлобленьи. ―
В твоих законах смысла нет,
И цели нет в твоем движеньи!
О, как пуста ты и глупа!..
Раба страстей, раба порока,
Ты возмутительно слепа
И неосмысленно жестока!..»
Но, величава и горда,
Она идет, как шла доныне,
И гаснет крик мой без следа, ―
Крик вопиющего в пустыне!
И задыхаюсь я с тоской,
В крови, разбитый, оглушенный, ―
Червяк, раздавленный судьбой,
Среди толпы многомилльонной!..
1884