Долго в ясную ночь я по саду бродил,
Бледный месяц в лазури кусты серебрил
И качался на зыби реки;
А вдали, где заря, догорая, легла,
Чуть виднелись убогие избы села
И мерцали, дрожа, огоньки.
Этот сад, с перекрестною сетью аллей,
Эту реку, село и безбрежье полей ―
Всё вокруг я с младенчества знал.
Здесь, на шатких качелях, в прохладной тени,
В невозвратные дни, в незабвенные дни,
Детский смех мой беспечно звучал.
Здесь прочитана первая книга была,
Здесь впервые стыдливо любовь расцвела
В пробудившемся сердце моем.
Этим звездам я милое имя твердил
И на этом стволе в старину начертил
Милый вензель дрожавшим ножом.
Помню, как я в столице, за школьной стеной,
Ждал весны с замиравшей от неги душой,
Чтоб родимую глушь повидать,
Ранним утром с ружьем по полям побродить,
В ясный вечер веслом гладь реки бороздить,
Душный полдень ― в лесу переждать…
Я природу тогда, как невесту, любил,
Я с природой тогда, как с сестрой, говорил,
И скорбел за нее я душой
С каждым желтым листом, облетавшим с ветвей,
С каждым легким морозом осенних ночей,
С каждой с неба упавшей звездой…
А теперь?.. Отчего эта ночь мне страшна?..
Что в разбитой душе подымает она
Из-под пепла остывшей любви,
Из-под блеклых цветов ожиданий и грез?..
Я не ждал, не хотел этих хлынувших слез,
Сладких грез, говорящих: «Живи!»
Я страданьем купил мой холодный покой.
Что же этою ночью вдруг сталось со мной?
Оживает, трепещет душа;
Снова детски хочу я любить и страдать,
И не в силах я снова в груди удержать
Детских слов: «Ах, как жизнь хороша!»
Я давно уж привык никого не любить,
Ничего не желать, ни о чем не просить, ―
И моей безнадежной тоской
И пытливой работою мысли моей
Я мечтал оградить от тревог и страстей
Мою душу, как крепкой броней!
И в раздумье стою я, ― и сам не пойму,
Верить чуткой душе или верить уму?
И со страхом я слышу, что вновь
В это сердце, больное от скорби и ран,
[В это мертвое сердце свой сладкий обман
Заронили мечты и любовь!..]
Весна 1883