За завтраком иль в именинной ванне, ―
Я в зеркале; прозрачное купе.
Одеколонный ладан о Ливане
Напомнил, а тесемка на диване
Густыми гвоздиками ― о клопе.
Лоснящееся логово, наверно,
Казнит бока спиралями пружин,
Уютно, заспанное и примерно
Такою, как с кровавой Олоферна
Главой Юдифь, судилище мужчин.
Олеография в мушином маке
Олеофантом крыта и комод ―
Под лоск в гипюре вязанном, чтоб всякий
Берег благополучье и при драке
Ссылался на листы парижских мод.
На нем ― два узеньких, гранений полных,
Бокалов с позолотой, и бокат
Гранатами лущащийся подсолнух
И радугой в стекле, в табачных волнах, ―
Соленый день, селитрою богат.
Намыленный, как пудель, под железо
Откидывая шею, и, сквозь век
Смеженье, моросится до пореза,
Все чаще, и в матросском Марсельеза ―
Синее сыворотки из аптек.
Но музыка, не пойманная колбой, ―
Позволили ей воздух замесить!
С токсинами флаконы я нашел бы
И к Пугачеву в малахаях толпы
Привел бы, ― перестаньте моросить!..
Приятной пуговицей спелый ящик
Комода оттопырился, и ― вдруг,
На дне обоев, в розочках лядащих,
Сверкнуло лезвие и ― настоящий
Ремень вываливается из рук…
Зарезан! Недомыленной горилле ―
Как ниткою по шее, марш ― кругом…
Юдифь! Достаточно мы говорили
Об Олоферне, ― помечтаем или
Поговорим о чем-нибудь другом…
1919
Я в зеркале; прозрачное купе.
Одеколонный ладан о Ливане
Напомнил, а тесемка на диване
Густыми гвоздиками ― о клопе.
Лоснящееся логово, наверно,
Казнит бока спиралями пружин,
Уютно, заспанное и примерно
Такою, как с кровавой Олоферна
Главой Юдифь, судилище мужчин.
Олеография в мушином маке
Олеофантом крыта и комод ―
Под лоск в гипюре вязанном, чтоб всякий
Берег благополучье и при драке
Ссылался на листы парижских мод.
На нем ― два узеньких, гранений полных,
Бокалов с позолотой, и бокат
Гранатами лущащийся подсолнух
И радугой в стекле, в табачных волнах, ―
Соленый день, селитрою богат.
Намыленный, как пудель, под железо
Откидывая шею, и, сквозь век
Смеженье, моросится до пореза,
Все чаще, и в матросском Марсельеза ―
Синее сыворотки из аптек.
Но музыка, не пойманная колбой, ―
Позволили ей воздух замесить!
С токсинами флаконы я нашел бы
И к Пугачеву в малахаях толпы
Привел бы, ― перестаньте моросить!..
Приятной пуговицей спелый ящик
Комода оттопырился, и ― вдруг,
На дне обоев, в розочках лядащих,
Сверкнуло лезвие и ― настоящий
Ремень вываливается из рук…
Зарезан! Недомыленной горилле ―
Как ниткою по шее, марш ― кругом…
Юдифь! Достаточно мы говорили
Об Олоферне, ― помечтаем или
Поговорим о чем-нибудь другом…
1919
