На фисгармонии чердачных скважин
Ветер подбирает трезвучья для хорала,
Литаврщик-дождь бьет палками по стеклам,
А сосны потные потягиваются сонно,
Вынужденные стоя слушать их…
― Ну что ж, пусть слушают, ― мы их счастливей.
Закрой, Герасим, форточку плотнее. ―
За ноги подвешенный к виселице ― часовой коробке
Мотает маятник головкой плоской…
― Садитесь же, друзья, вот здесь поближе, на пол,
Бедро к бедру, плечо к плечу, ―
О чем-нибудь беседу поведем уютно и покойно.
Придумал! – мы, свидетели событий новых,
Давайте вспомним о людском потомстве
И беспристрастно для него опишем
Все то, чему свидетелями были мы.
В наш век нам все ж приходится мечтать о правде, ―
Старуха-истина противно так живуча, ―
Мысль изреченная есть ложь.
Ты, Александр, искусный рукописец,
Возьми перо и вот тебе бумага.
Иль нет, постой, ―
Пусть лучше каждый пишет торжественно и молча,
Затем, написанное не читая вслух,
Свернем листы в пергаментную трубку,
Укупорим в железный черный ящик
И закопаем где-нибудь под дубом,
Как золото закапывали в старину. ―
Потомкам будет любопытней, торжественней для нас.
Друзья, согласны вы, согласны? ―
― Согласны, согласны…
― Пишите же поочередно молча.
Ну, тихо….
… ― Кто ходит там? ― Как будто кто-то ходит, ―
Наверно ветер топчется за дверью… ―
― Граждане, ваши документы!
От имени местной Канцелярии по Благоустройству Человеческого Быта
объявляется вам, что это помещение занимается под детскую колонию,
а вам всем немедленно надлежит явиться в Канцелярию… ―
― Позвольте, как же так? ―
― Да так, идемте, ― там разберут. ―
… В задних рядах сосен вдруг зашумели, замахали, вытянулись, ―
Надоело им слушать томительных музыкантов,
В рядах передних испуганно пригнулись, ― залоснились спины,
Литаврщик нарочно застучал все чаще, чаще
И по тарелкам звякнул…
― Закройте все-таки за собою дверь, товарищ,
Пока наденем мы дождевики, ―
Слышите ― стекло разбило ветром!.. ―