V
― Подожди-ка, ― часы бьют.
Сколько сейчас времени? ―
Зазвонили во всех домах, в квартире каждой,
Поочередно, вперебивку, по нескольку сразу.
― Девять, десять, одиннадцать, двенадцать…
Двенадцать ― полночь.
Тринадцать, четыр-надцать, пят-над-цать?..
Мы считаем неправильно?
Вот еще день-день, еще, еще, ― бьют, звенят.
Ты слышишь, Альберт?
И прислушайся: оказывается, часы каждый удар отбивают двухдольно;
Не могу определить второй, короткой доли, ―
Что-то цепляется, придыхает кто-то.
День-х, день-и, день-хи, день-хи, день-ги, день-ги…
Деньги, деньги!
Теперь начали городские башенные часы, всегда отстающие, ―
Погудели, поцеплялись, умолкли.
Одиннадцать пробило.
А все остальные попрежнему звенят и звонят.
Во всех домах испортились часы,
И никто не остановит эти назойливые будильники.
Никто не слышит, все гуляют, вышли на улицу. ―
― Довольно, Александр, не ной.
Погуляем и мы лучше со всеми, пройдем еще несколько кварталов, ―
Всюду людно, весело, светло, плакатно, беззаботно…
―… деньги… он на меня так посмотрел, я влюбилась… эй, автомобиль!.. куда прешь!.. живешь один раз, деньги будут и… до свиданья… мировой капитал мы… дай денег… дорогие прохожие, пожертвуйте, сколько можете, дорогие проходимцы… не отдадим мамке… ненавижу людей, мерзавцы они все… ―
― Александр, ты слышал: это, значит, он и о нас с тобой такого мнения.
Но что же ты молчишь? ―
… день-ги, день-ги, день-ги, день-ги…
― Противно и тоскливо. Альберт, знаю я: в борьбе за сытость не нужна, наивна
По добродетели извечная тоска.
И как им всем не совестно, Альберт? ―
― Голодному не совестно попрошайничать,
Разлюбившему не стыдно изменять жене,
Торговцу обвешивать доверчивых покупателей,
Палачу исполнять приговоры судебные, ―
Вспомнил слова Радалета. ―
― Мир существует для того, чтобы мешать мне жить.
И я хотел бы умереть, Альберт. ―
― Говорящему часто о смерти своей, ―
Пора умирать, ―
Опять скажу Ильи словами.
И в утешение сказать могу тебе:
Ты лишний, ты ненужный человек, ―
Для некоторых быть лишним утешенье.
А я буду жить, и буду делать все, что надо делать на земле.
Бессмысленно, бесцельно земле противоречье. ―
― Прощай, Альберт, и помни:
Противоречья дух – правдиворечья дух, ―
Кажется, так изрекал Радалет. ―
― Прощай, Александр… ―
С соседней крыши слетел пронырливый, шустрый гудок,
В тупике боковой улицы шелохнулась, наклонилась ставня,
Высунулась голова подслушивающего человека, рукою теребящего ухо,
Человека будто рассматривающего крайний червонец в созвездии Кассиопеи,
Суживающийся, слипающийся, как от света зрачок карий.
И все часы пробили раз,
И смолкли.