… Двойную тяжесть мы с тобой несем,
Нам каждый день, как крепость, отдан с боем,
И рассказать, поведать обо всем
Немыслимо, пожалуй, нам обоим.
У каждого есть некая черта,
И за нее друг друга мы не пустим;
Она встает как некий Гибралтар,
И лишь за ней ― нестиснутое устье,
Где подлинность. И там позор и страх,
И там, и там… ― не слушай, голубица! ―
Там полночью тоскуют у костра
Убийца черный и самоубийца.
Они молчат. Глядят на блеск огня.
Так смотрят совы ― кругло, неотводно…
А где-то плачет, не дождавшись дня,
Двум выродкам на поруганье отдан,
Ребенок-сердце…
Нам каждый день, как крепость, отдан с боем,
И рассказать, поведать обо всем
Немыслимо, пожалуй, нам обоим.
У каждого есть некая черта,
И за нее друг друга мы не пустим;
Она встает как некий Гибралтар,
И лишь за ней ― нестиснутое устье,
Где подлинность. И там позор и страх,
И там, и там… ― не слушай, голубица! ―
Там полночью тоскуют у костра
Убийца черный и самоубийца.
Они молчат. Глядят на блеск огня.
Так смотрят совы ― кругло, неотводно…
А где-то плачет, не дождавшись дня,
Двум выродкам на поруганье отдан,
Ребенок-сердце…