МОСКВА ПАСХАЛЬНАЯ…
В тихих звонах отошла Страстная,
Истекает и субботний день.
На Москву нисходит голубая,
Как бы ускользающая тень.
Но алеет и темнеет запад,
Реют, рдеют вечера цвета,
И уже медвежьей теплой лапой
Заползает в город темнота.
Взмахи ветра влажны и упруги,
Так весенне-ласковы, легки.
Гаснет вечер, и трамваев дуги
Быстрые роняют огоньки.
Суета повсюду. В магазинах
Говорливый, суетливый люд.
Важные посыльные в корзинах
Туберозы нежные несут.
Чтоб они над белоснежной пасхой
И над коренастым куличом
Засияли бы весенней лаской,
Засветились розовым огнем.
Всё готово, чтобы встретить праздник,
Ухитрились всюду мы поспеть, ―
В каждом доме обонянье дразнит
Вкусная, кокетливая снедь.
Яйца блещут яркими цветами,
Золотится всюду «X[а]» и «В[э]», ―
Хорошо предпраздничными днями
Было в белокаменной Москве!
Ночь нисходит, но Москва не дремлет,
Лишь больные в эту ночь уснут.
И не ухо, даже сердце внемлет
Трепету мелькающих минут!
Чуть, чуть, чуть ― и канет день вчерашний,
Как секунды трепетно бегут!..
И уже в Кремле с Тайницкой башни
Рявкает в честь Праздника салют.
И взлетят ракеты. И все сорок
Сороков ответно загудят,
И становится похожим город
На какой-то дедовский посад!
На осколок Руси стародавней,
Вновь воскресшей через триста лет…
Этот домик, хлопающий ставней, ―
Ведь таких давно нигде уж нет!
Тишина арбатских переулков,
Сивцев Вражек, Балчуг, ― и опять
Перед прошлым, воскрешенным гулко,
Век покорно должен отступать.
Две эпохи ночь бесстрастно весит,
Ясен ток двух неслиянных струй.
И повсюду под «Христос Воскресе»
Слышен троекратный поцелуй.
Ночь спешит в сияющем потоке,
Величайшей радостью горя,
И уже сияет на востоке
Кроткая Воскресная заря.
В тихих звонах отошла Страстная,
Истекает и субботний день.
На Москву нисходит голубая,
Как бы ускользающая тень.
Но алеет и темнеет запад,
Реют, рдеют вечера цвета,
И уже медвежьей теплой лапой
Заползает в город темнота.
Взмахи ветра влажны и упруги,
Так весенне-ласковы, легки.
Гаснет вечер, и трамваев дуги
Быстрые роняют огоньки.
Суета повсюду. В магазинах
Говорливый, суетливый люд.
Важные посыльные в корзинах
Туберозы нежные несут.
Чтоб они над белоснежной пасхой
И над коренастым куличом
Засияли бы весенней лаской,
Засветились розовым огнем.
Всё готово, чтобы встретить праздник,
Ухитрились всюду мы поспеть, ―
В каждом доме обонянье дразнит
Вкусная, кокетливая снедь.
Яйца блещут яркими цветами,
Золотится всюду «X[а]» и «В[э]», ―
Хорошо предпраздничными днями
Было в белокаменной Москве!
Ночь нисходит, но Москва не дремлет,
Лишь больные в эту ночь уснут.
И не ухо, даже сердце внемлет
Трепету мелькающих минут!
Чуть, чуть, чуть ― и канет день вчерашний,
Как секунды трепетно бегут!..
И уже в Кремле с Тайницкой башни
Рявкает в честь Праздника салют.
И взлетят ракеты. И все сорок
Сороков ответно загудят,
И становится похожим город
На какой-то дедовский посад!
На осколок Руси стародавней,
Вновь воскресшей через триста лет…
Этот домик, хлопающий ставней, ―
Ведь таких давно нигде уж нет!
Тишина арбатских переулков,
Сивцев Вражек, Балчуг, ― и опять
Перед прошлым, воскрешенным гулко,
Век покорно должен отступать.
Две эпохи ночь бесстрастно весит,
Ясен ток двух неслиянных струй.
И повсюду под «Христос Воскресе»
Слышен троекратный поцелуй.
Ночь спешит в сияющем потоке,
Величайшей радостью горя,
И уже сияет на востоке
Кроткая Воскресная заря.
