
Эх! тяжела солдатская винтовка
И режет плечи ранец и мешок…
Дорога грязна и идти неловко,
Ведь к ней нужна привычка и сноровка,
И за аршин считай ее вершок…
Неважно, брат, коль нет с собою трубки,
А с ней ― пустяк: запалишь ― всё пройдет…
Нам из Москвы прислали полукрупки,
Да вот спасибо им за полушубки,
А то земля в окопах ― чистый лед.
Идем давно… костры блестят из мрака,
И слышен говор тысячи людей…
Недалеко, должно быть, до бивака…
Вот в темноте залаяла собака
И где-то близко ― ржанье лошадей.
Обед давно готов в походной кухне,
И кашевар нескупо делит щи…
«Ей, землячок, смотри, брат, не распухни!..»
А утром ― бой. Угрюмо пушка ухнет,
И смерть откроет черные клещи…
И режет плечи ранец и мешок…
Дорога грязна и идти неловко,
Ведь к ней нужна привычка и сноровка,
И за аршин считай ее вершок…
Неважно, брат, коль нет с собою трубки,
А с ней ― пустяк: запалишь ― всё пройдет…
Нам из Москвы прислали полукрупки,
Да вот спасибо им за полушубки,
А то земля в окопах ― чистый лед.
Идем давно… костры блестят из мрака,
И слышен говор тысячи людей…
Недалеко, должно быть, до бивака…
Вот в темноте залаяла собака
И где-то близко ― ржанье лошадей.
Обед давно готов в походной кухне,
И кашевар нескупо делит щи…
«Ей, землячок, смотри, брат, не распухни!..»
А утром ― бой. Угрюмо пушка ухнет,
И смерть откроет черные клещи…