Рассказ моего знакомого
Позвольте-ко… Сысой… Сысой…
Не вспомню вот отечества…
Ах, боже мой! И брат-то свой ―
Из нашего купечества…
Ну, всё равно-с! Мужик ― добряк
И голова торговая,
А смирен, сударь, то есть так,
Что курица дворовая.
Ни боже мой-с не пьет вина!
Ребенок с ребятишками…
Но слабость у него одна ―
И спит, то есть, за книжками…
Оно ― ничто. Тут нет вреда,
Из книг, то есть, выведывать
И что и как… да вот-с беда ―
Любил он проповедовать.
В торговле-де у нас обман,
Нам верить-де сомнительно,
И то, и то… такой туман,
Что слушать уморительно.
Бранил и бил отец крутой
Его за эти шалости, ―
Все толку нет… Махнул рукой
И перестал… из жалости!
И вздумал он-с его женить.
Сын плачет, убивается:
«Постой, дескать! Зачем спешить?» ―
В ногах, то есть, валяется!
Отец сказал, что это вздор,
Одно непослушание
Сын так и сяк… и бросил спор,
Исполнил приказание.
Жена лицом что маков цвет,
Дородная, работница,
Метет, скребет, встает чуть свет,
И мыть и шить охотница.
Ну-с муж того… ей не мешал.
Что думал ― дело темное,
И всё, то есть, сидел ― читал,
Все разное-с, мудреное.
Когда-то он, когда с женой
Словечком перебросится!
Лежит, то есть, что пень какой,
Пойдет куда ― не спросится…
Жена со зла и ну рыдать:
Что вот-де напущение ―
И день читать, и ночь читать,
Жены милее чтение!..
Муж все молчит. Картуз возьмет,
На рынке пошатается…
Нельзя-с, купец!.. Домой придет,
Никак не начитается.
Грустит жена: зачем она
Жизнь девичью покинула?
Она ль глупа? Она ль дурна?..
Да книжки в печь и кинула.
Тот, знаете, тужил-тужил,
Да с кислою улыбкою
И молвил ей: «Себя сгубил,
Связал тебя ошибкою…»
Возьмет картуз, из дома вон,
На рынке пошатается.
Придет домой ― опять трезвон!
Жена не унимается:
«Куда ходил? За чем пропал?
Такой-сякой и грамотник!
Жена плоха, иной искал…
Не грамотник, ты лапотник!»
А завтра то ж, и после то ж,
Попреки да разладица,
И нет, то есть, добра на грош,
Такая беспорядица!
Оказия-с!.. Жену винить?
Любовь, то есть, ревнивая…
И мужа, сударь, грех чернить:
Природа молчаливая…
Молчал он год, молчал он два,
Читал что попадалося,
Тайком, то есть… Но голова…
Да-с! тут вот помешалося.
Он жив теперь. Всё вниз глядит,
Ничем не занимается,
Глуп, знаете!.. И всё молчит
Да горько улыбается.
Март 1856